Формула инклюзии

В 2013 году в московскую школу № 1465 имени адмирала Кузнецова впервые в России пошли дети с аутизмом. С одной стороны, тогда уже действовал новый федеральный закон «Об образовании в РФ», который обязывает школы предоставлять общее образование в том числе детям с ограниченными возможностями здоровья. С другой — никто в стране не знал, что такое подлинная инклюзия и что она возможна. Сегодня некоторые из тех детей уже выпустились, в школу приходят новенькие, а модель инклюзии «Ресурсный класс» внедрили и в других городах.

Инклюзивное образование предполагает, что в процесс обучения и воспитания включаются как дети с типичным развитием, так и их сверстники с особенностями. Стандарт образования создается под типичных детей, дети с особенностями адаптируются к нему с помощью специальных педагогов и различных методик.

Инклюзия — процесс превращения школьной среды в доступную, учитывающую потребности учеников с разными возможностями. Важно сказать, что инклюзия — это специальные условия не только для детей с расстройствами аутистического спектра (РАС). И среди типично развивающихся учеников есть те, кто имеет другие потребности. Хорошо, когда учителя их видят и учитывают, понимают, что, в принципе, потребности у разных людей могут быть разными.

Достаточно распространено ложное представление об инклюзии: в класс сажают ученика с аутизмом — и все: учитель мучается, и все мучаются. Это, конечно, вызывает отторжение самой идеи совместного обучения детей с разными образовательными потребностями. Суть инклюзии в обратном: образовательные треки всех участников процесса разворачиваются управляемо, даже если это период адаптации ребенка с особенностями.

Инклюзия для аутичных детей имеет свою специфику, определяемую этим типом нарушений. Расстройства аутистического спектра — это нарушение нейроразвития, которое проявляется в виде поведенческих особенностей. Людям с РАС трудно общаться и поддерживать социальные отношения, они боятся нового опыта и избегают его. Им свойственно стереотипное поведение, в том числе ярко выраженный интерес к одной теме (например, знать столицы всех стран мира или досконально изучить устройство поездов), и следование рутине, когда любое неожиданное изменение приносит сильнейший дискомфорт. Аутизм — это спектр. Разные аутистические черты выражены у всех детей этой категории в разной степени. Около 30% людей с аутизмом невербальны или маловербальны. Интеллектуальные нарушения не являются частью диагноза РАС, но могут быть сопутствующими. Аутичные люди имеют сенсорные отличия: они могут тяжело воспринимать громкие звуки, слишком яркий свет или, наоборот, обладать низкой чувствительностью. Все дети с аутизмом обучаемы, в том числе невербальные и глубоко аутичные. Это доказано наукой и практикой.

Главные диагностические критерии РАС — нарушение коммуникации и понимания социальных контекстов — самые серьезные барьеры для организации типичного обучения таких детей. Однако только в обычной школьной среде эти барьеры можно преодолеть.

Особая образовательная потребность детей с аутизмом — это ресурсный класс, тренировочная площадка, где дети получают поддержку, осваивают социальные навыки. Это определяет особенности зоны ресурсного класса. Например, обязательный атрибут — сенсорная зона, где ребенок может сбросить эмоциональное напряжение либо, наоборот, восполнить недостаток сенсорных ощущений. Здесь можно создать затемненную тихую зону для одного ребенка или светлое, тактильно насыщенное пространство для другого (под рукой игрушки, кресло-качалка, мини-батут, гимнастические мячи, спортивные тренажеры).

В ресурсной зоне могут находиться дети разных возрастов с разными возможностями. В основном они не связаны между собой расписанием, каждый из них образование получает в своем классе со своими нейротипичными сверстниками.

Работа в ресурсном классе строится на идее структурированного обучения. Это значит, что у каждого ученика с РАС — свое расписание и четкие, часто визуализированные инструкции относительно всех задач и дел, закрепленное за ним место для индивидуальных занятий, даже на физкультуре. Визуализация в целом важнейший инструмент, который помогает аутичному ребенку ориентироваться в пространстве и лежит в основе большинства методов обучения детей с такими особенностями — методов ПАП. Прикладной анализ поведения (ПАП), или Applied behavior analysis (ABA), изучает возможности поддержки социально значимого поведения, а также закономерности освоения навыков — от умения завязывать шнурки и соблюдать тишину в библиотеке до изучения математики и иностранных языков. Законы, которые описывает прикладной анализ поведения, работают для всех. Но чаще всего методы ПАП используются в обучении людей с нарушениями развития, в том числе с аутизмом. Эти методы рекомендованы Министерством здравоохранения как доказательный и эффективный способ поддержки и развития детей с РАС.

ПАП-методы позволяют справляться с любыми трудностями в обучении людей со сложным поведением и применимы в работе с большими группами, в том числе со школьным классом.

В арсенале поведенческого аналитика много методик и приемов, а также есть протоколы их использования. Один из главных, использование подкрепления, предполагает, что специалист строит систему вознаграждений, которая формирует мотивацию к обучению. Система может быть простой: правильное действие, которое приводит к нужному результату, и сразу поощрение. Или сложной, например письменный договор между учителем и учеником, по которому ученик обязуется выполнить задачи, указанные в расписании, и получает за это вознаграждение. Или жетонная система, когда достижения ученика обозначаются значками или жетонами, которые затем обмениваются на нечто значимое для ребенка. В начале освоения навыка поощряется каждый правильный шаг, который важно закрепить, и только затем снижается количество подкреплений. С каждым навыком ведется отдельная работа, режимы и способы подкреплений меняются.

Другой базовый метод — использование системы подсказок, и он тоже не так прост, как кажется. Важно понимать, как подсказывать, когда нужно, а когда нет. И конечно, специалист поведенческого анализа умеет распознавать, что стоит за любым поведением, в том числе нежелательным (истерики, отказ от сотрудничества, агрессия), и строит педагогические вмешательства на основе этих данных.

Есть действенные методы и для невербальных или маловербальных аутичных людей — это методы альтернативной коммуникации, например PECS (Picture Exchange Communication System, то есть система общения с помощью обмена изображениями), коммуникативные доски, специальные приложения.

Отдельная работа — обеспечить воспроизведение, тренировку новых навыков в инклюзивной среде. Ресурсная зона — пространство, где формируется зачаток навыка. Общеобразовательный класс — их закрепление и развитие.

Учитель в ресурсном классе модерирует образовательный процесс и обеспечивает плавность включения ребенка с особыми потребностями в общие классы. Он составляет индивидуальные планы работы и образовательные маршруты по результатам поведенческой диагностики, определяя количество уроков, которые посетит ребенок, длительность пребывания на них, виды заданий. Включение в общий класс происходит тогда, когда ученик уже научился слушать инструкции учителя, понимает, как вести себя за партой, и имеет академические навыки в предметных областях. Ученик с РАС не сидит просто в классе, он так же, как и все, работает. Некоторые ребята включаются в общий процесс на переменах, лишь затем постепенно они начинают присоединяться к общим урокам.

Ресурсный учитель систематически общается с учителями-предметниками, помогая им создать образ работы с каждым особенным учеником: какие задания давать, какие требования выдвигать, какие виды работ он может выполнить. Учитель ресурсного класса должен быть педагогом-дефектологом, должен разбираться в возрастных изменениях и особенностях специального образования. Ему необходимо пройти курс обучения по ABA, чтобы уметь проводить поведенческую диагностику и составлять программы коррекции поведения.

Ресурсный учитель взаимодействует с огромным количеством участников образовательного процесса, поэтому должен владеть техниками продуктивной коммуникации, навыками работы с конфликтами.

Каждому ученику с РАС необходим тьютор. В ресурсном классе это не просто ассистент, а высококвалифицированный специалист с педагогическим, психологическим или дефектологическим образованием, который не уступает учителям-предметникам в уровне квалификации. В общем классе и в ресурсном у тьютора разные роли. В первом случае он — сопровождающий и мостик между учителем и ребенком, посредник между социальной средой и ребенком. Он помогает ученику понять требования учителя, адекватно реагировать в разных социальных ситуациях и постепенно снижает степень своего присутствия. В ресурсном классе тьютор — индивидуальный наставник, обучающий навыкам. Профессиональное требование к тьютору — способность гибко реагировать, быстро корректировать свои действия с учетом изменений в процедурах и среде, которые часто происходят достаточно быстро.

Таким образом, получаем следующую формулу инклюзии: ресурсный класс, прикладной анализ поведения и тьюторская поддержка. Однако для подлинного внедрения инклюзивной культуры в школе этого может быть недостаточно. Инклюзия, как мы поняли по своему опыту, — это отлаженная коммуникация между всеми участниками образовательного процесса. Это прозрачность намерений, мотивов, понимание рисков. Поэтому в 2022 году мы начали проект «Единство в разнообразии. Новые возможности старой инклюзивной школы», направленный на укрепление коммуникации в инклюзивной среде. Проект получил поддержку в виде гранта мэра Москвы.

От того, как администрация школы будет говорить с участниками процесса о внедрении инклюзивных практик, зависит многое. Директор школы № 1465 Артур Васильевич Луцишин и администрация школы оказались открыты к новому опыту. В первый год в работу с детьми с особыми потребностями были вовлечены несколько сотрудников школы: два учителя начальных классов, учителя музыки, ИЗО и физкультуры, завуч и директор, которые позитивно воспринимали идею инклюзии.

Специалисты Центра проблем аутизма не работали напрямую с родителями типичных детей, но помогали учителю правильно выстроить разговор об аутичных учениках с родителями их типично развивающихся одноклассников. Мы обсуждали коммуникативные стратегии: как лучше расставить акценты на родительском собрании, какой эффект мы хотим получить, что мы хотим, чтобы эти люди услышали и почувствовали.

В результате и учитель, и родители восприняли инклюзию как вызов в позитивном смысле слова. Родители спрашивали, что они еще могут сделать, как будут устраивать общие праздники и подобное, а ученики стремились попасть в гости в ресурсный класс, помогать ученикам с РАС. Учитель начальных классов Елена Кочура сумела представить открытие ресурсного класса как уникальную возможность первыми принять в класс ребят с аутизмом и научиться помогать другим. И родители, и дети восприняли ее настрой и заразились ее видением ситуации.

Учителю помогала открытость, способность задать вопрос и принять помощь специалистов. В результате нормотипичные младшеклассники к концу первого года обучения уже не помнили, что с ними учатся какие-то особенные дети, уровень тревожности был в норме. Учитель не акцентировал внимание на особенностях этих детей, но в случае специфических проявлений аутичного ребенка обеспечивал безопасность, объяснял, что происходит.

Бывают более сложные ситуации, например, когда типично развивающийся ребенок попадает в коллектив, где есть дети с особенностями, и это старший класс. В нашем случае большинство нормотипичных учеников после 9-го класса ушли из школы, а в 10-й класс поступили новенькие. Так особенные дети оказались как будто бы в новом классе, а у нас появилась дополнительная работа. Мы нашли такой выход: привлекли дополнительных специалистов для работы по командообразованию, а также арт-терапевтов, которые провели серию тренингов.

Еще один действенный (и не только для детей с аутизмом) метод — это тьюторство сверстников: нейротипичные дети на время становятся наставниками для учеников с аутизмом. Или аутичные ребята, уже хорошо адаптированные в коллективе и с развитыми коммуникативными навыками, становятся наставниками для учеников с аутизмом и без него. Подросткам нравится эта практика, ведь это возраст, когда сверстники имеют больший авторитет, чем педагоги. Наставник, в свою очередь, отрабатывает полезные навыки: лидерство, целеполагание, способность внятно объясняться.

Для человека с РАС инклюзия — это невероятно ценная ежедневная терапия и единственная возможность освоить нужные модели поведения, глядя на то, как общаются, играют, учатся, выходят к доске или даже списывают на уроке его обычные сверстники. В коррекционной школе это невозможно. Для типично развивающихся людей — это практика общего воспитания, в которой учатся быть сильнее, помогая слабым, видеть границы других людей, развивать эмпатию.

Сегодня в бизнесе и корпоративном управлении много говорят о развитии эмоционального интеллекта. Об этом пишут книги и исследования, компании тратятся на тренинги для сотрудников. Но лучший тренажер для развития эмоционального интеллекта — это опыт инклюзии.

Несмотря на возрастающее внимание к метапредметным и неакадемическим результатам образования, школа воспринимается как возможность получить прежде всего именно академические навыки. Поэтому школам не всегда понятно, зачем инклюзия. И действительно, в нашем случае, например, только два ученика смогли заниматься полностью по общей программе. Но ведь есть и другие успехи.

Когда мальчик Петр пришел в школу, он не знал цвета, не мог назвать свое имя, да и, вообще, ничего не мог. В ресурсном классе он довольно быстро нагнал академическую программу и научился справляться с любым заданием, если дать образец. Он не научился говорить вполне хорошо, овладеть чем-то совершенно новым ему по-прежнему сложно, но Петя прекрасный помощник учителя. Он следит за расписанием, ведет учет присутствующих и отсутствующих, умеет помогать другим. Мы учили его этому, чтобы дать ребенку как можно большую степень самостоятельности и независимости.

Вот глубоко аутичный мальчик Платон. Он не знает алгебры и физики и никогда их не узнает. Когда-то малейшее изменение расписания могло привести к часовым истерикам, а теперь он научился видеть других людей рядом, следовать групповым правилам. Он способен присоединяться к тому, что делают другие, или, наоборот, не мешать. Платон, которому свойственна вокализация, теперь заходит в класс молча. Никто не учил его этому, он копировал действия других учеников в инклюзивной среде.

Это самый нужный навык, который позволит ему быть принятым в любом коллективе. А это очень важно для человека с РАС. Важнее, на самом деле, чем знать физику.