Почему High Hume важнее цифровых навыков

Изменения нарастают, появляются технологии на грани фантастики, которыми мы пользуемся ежедневно: наушники с активным шумоподавлением, телефоны с камерой, управляемой AI, машины, подстраивающиеся под стиль вождения. Но ускорившийся технологический прогресс имеет и другие последствия: мы становимся все более и более тревожными. Привычное иллюзорное состояние комфорта, когда будущее кажется прогнозируемым, разрушается. Наш мозг, пытаясь защитить нас, сообщает о дискомфорте ощущением тревоги.

Помимо прочего, люди стали значительно дольше жить: появился новый активный возраст, 50+. Еще в прошлом поколении, подбираясь к такому возрасту, люди готовились доживать. Сейчас же до 100 лет никто умирать не собирается — это дает поколению плюс 20−30−40 активных лет, с которыми никому до конца не ясно, что делать. Скорее всего, учиться и снова вовлекаться в деятельность.

Такие быстрые изменения разрушают ранее устойчивые конструкты:

● Институт семьи: меняется длительность и форма отношений.
● Деятельность: мы больше не проводим всю жизнь на одном месте и на одной должности.

Жизнь больше не выглядит как «10 лет школы + 5 лет вуза», мы учимся всю жизнь. Появляются инструменты обучения, рассчитанные на возраст 50+.

Все изменения касаются не столько способов взаимодействия человека с миром, сколько более глубокой части — того, что человек считает для себя важным, каким образом он смотрит на мир, какого контакта с ним ожидает.

Исследователи Грегори Бейтсон и Роберт Дилтс разработали пирамиду нейрологических уровней для анализа процессов в сознании человека. Каждый из семи уровней соответствует определенному аспекту жизни, от окружения до осознания своей миссии, от материального и поведенческого уровней до предназначения и раскрытия внутренних ценностей. Модель используется для исследования способностей, убеждений, привычных стратегий человека, анализа проблемных зон. В каждый момент времени подобная пирамида внутри каждого человека находится в балансе и непротиворечии, а изменения на одном уровне постепенно приводят к трансформации и новому балансному состоянию всей системы.

Окружение меняется в течение всей жизни человека и предъявляет запрос на изменение остальных уровней. В прошлом веке это приводило к росту непонимания, разрыву отношений, социальной изоляции и сложностям в активной деятельности у представителей старшего поколения, но позволяло им сохранять привычную картину мира до конца жизни. В начале 2000-х стало ясно, что действовать, как прежде, в изменившемся окружении больше не выйдет. В результате родилась концепция обучения на протяжении жизни. Подход к образованию как к пожизненному процессу становится более эффективным для жизненной стратегии человека. Трансформация затронула уровень «способности», но на этом не остановилась и стала двигаться выше.

Развив в себе навыки набора текста вслепую, постановки целей по SMART и гибкого управления командой, человек осознает, что самих навыков недостаточно для адаптации к меняющейся среде. Возникает запрос на изменение следующего уровня — убеждений. И здесь нам предстоит разобраться с рядом страхов и противоречий, прежде чем двигаться дальше.

Убеждения (они же принципы) — это представления человека о себе и об окружающей среде, шаблоны восприятия, оптимизирующие затраты энергии на принятие решений. Годы физических тренировок помогают поставить удар, то есть сформировать ряд телесных паттернов. Другой тип паттернов формируется в эмоциональных реакциях и соответствующих убеждениях. Об этом можно думать как о мышечной памяти, выраженной формулами типа «человек человеку друг» или «людям доверять нельзя».

Предположим, человек растет в авторитарной среде и формирует убеждение, что добиваться своего можно с помощью давления. Впоследствии он находит подтверждение этой стратегии в книжках, в идеализированных воспоминаниях об отце, в собственном опыте. В недавнем прошлом у такого человека был шанс прожить с подобным или любым другим убеждением большую часть жизни, но в современной реальности каждое убеждение упирается в ограничение.

Другой пример: богатырь стоит перед камнем, на котором написано: «Направо пойдешь — коня потеряешь. Прямо пойдешь — голову потеряешь. Налево пойдешь — все потеряешь» Рациональное и логичное решение — идти направо, где потери минимальны. Но что если у богатыря есть внутреннее убеждение: «Чем страшнее, тем интереснее?» Опираясь на такое убеждение, которое, вероятнее всего, сформировалось в опоре на позитивный опыт, человек выберет не самый рациональный вариант действия, и это сработает (доставит ожидаемый результат, эмоции). Но что делать в ситуации, когда подобное убеждение оказывается ограничивающим или даже опасным?

Меняющаяся среда требует от человека научиться быть чутким. Фразеологизм «держать нос по ветру» как нельзя лучше описывает этот запрос — действовать в соответствии с обновляющимся запросом. Таким образом, от развития и адаптации существующих убеждений мы переходим к необходимости время от времени обучаться совершенно новым навыкам, на которые ранее не было запроса, к обучению на протяжении жизни — lifelong learning.

В 2015 году вышла книга советского и российского философа Акопа Назаретяна «Нелинейное будущее», в которой подробно раскрывается теория техно-гуманитарного баланса. Надстройка в виде культуры, искусства, морали, нравственности рассматривается как альтернатива инстинкту, не позволяющему хищникам пользоваться своим самым смертоносным оружием в межвидовой борьбе.

По результатам антропологических исследований предполагается, что человек не был грозой саванны, пока не овладел орудиями труда. Он не мог похвастаться острыми когтями и крепкими клыками. Все изменилось с появлением палки-копалки, которой можно убить и зверя, и собрата-человека. Как реакция на способность пользоваться новым инструментом развилось ограничивающее убеждение — страх мертвых. Согласно теории техно-гуманитарного баланса, подобным образом человечество реагирует на возникновение каждой новой технологии. Человек изобрел палку-копалку — вместе с ней пришел страх мертвых. Появился порох и дуэльные пистолеты — возник дуэльный кодекс. Был открыт атом — и пришло понимание, что не стоит использовать ядерное оружие в ежедневных стычках.

Эта гипотеза относится к любой новой технологии. Включается тот же механизм, который помог нам научиться бояться мертвых и не перебить друг друга. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с новой технологией, благодаря этому механизму возникает новое убеждение, выраженное в форме страха, ценности, алгоритма действий. Постепенно разворачивается идейное новообразование, которое влияет не на одного человека, а на группу, на массу, на целый социум, который начинает проживать новое отношение к себе, к другим и ко всему миру в контексте новой технологии.

Теория Назаретяна — это одно из возможных объяснений, почему вслед за трансформацией окружения и адаптацией способностей у нас меняются ценности. С новыми технологиями, возникновение и распространение которых мы наблюдаем, распространяется и новый набор убеждений. В отличие от ярко проявленных и заметных цифровых технологий, убеждения мы осознаем частично или не осознаем вовсе. Хотя велика вероятность, что именно на рубеже убеждений происходит адаптация человека к современному миру.

И когда мы говорим об «изменениях в человеке», то из категории digital-технологий переходим в категорию hume-технологий, направленных на человека и на то, что происходит в его сознании, включая управление состояниями, эмоциями, построение отношений, самоопределение.

До сих пор образование воспринимается преимущественно с приставкой «система» и подразумевает процесс передачи опыта и развитие способностей с целью эффективной интеграции человека в среду. В этом процессе мы редко заходили дальше зоны «знаний, умений, навыков», а воспитание больше походило на тренировку. Но очевидно, что в жизни за пределами школы одними умениями и навыками мы не обходимся и нам предстоит регулярно и осознанно не только формировать, но и регулярно пересматривать собственные убеждения.

Мы вынуждены использовать постоянное сомнение, но не деструктивное, а исследовательское, направленное на собственные убеждения и их связь с актуальной окружающей средой. Идея «человека, меняющегося на протяжении всей жизни» позволяет исчезать отжившим убеждениям и появляться новым.

Для нас, взрослых, такое отношение к себе и окружающему миру является чем-то непривычным. Мы росли и учились в среде с идеей «я таков и другим быть не могу». В среде подростков идея смены ценностей и «пересборки» себя распространяется намного активнее. Подростки чувствительны к среде, они неосознанно цепляются за то, что с точки зрения их бессознательного поможет им выжить. Их мозг гибко выделяет наиболее эффективную стратегию для взаимодействия с миром, например высокую скорость собственных изменений.

На место «подготовленного к жизни», «знающего мир», «уверенного в завтрашнем дне» взрослого приходит спонтанный исследующий подросток с куда более подходящим для нового мира набором черт. Он гибок, готов работать в команде, digital native, ценит искренность и честность, сочетая их с бесконечным имиджмейкингом в соцсетях.

Именно поэтому многие современные взрослые мимикрируют под подростков. Впервые за всю известную историю человечества подростки оказываются органически более подготовленными к жизни, чем обладающие богатым жизненным опытом взрослые. Привычной модели «взрослости» жить осталось совсем недолго.

Раньше мы в процессе обучения передавали тот пласт культуры, который могли понять и охватить. Каждый пласт существовал на своем уровне и был похож на постоянно усложняющийся алгоритм. Есть село, в нем понятный набор людей и направлений деятельности. Есть государство, монархия, король. Есть мир, страны, экономика, социальный строй, Элвис Пресли…

Современная социальная надстройка становится сверхсложной живой системой. И этот процесс проявляет запрос на принципиально иной способ обучения. На место линейной парадигмы последовательного воспитания, образования, социальной реализации и увядания человека пришла многовариантная модель. В ней человеку предстоит постоянно переучиваться и переключаться. Но и этот этап уже заканчивается. Основной идеей становится предельная гибкость, когда не только окружающий мир, но и сам человек является субъектом регулярной «пересборки».

Единственное, что поможет человеку выжить в бесконечной смене культурно-ценностных парадигм, — это способность не цепляться за существующие ценностные установки как за единственно верные; способность признать, что все может измениться и обязательно изменится, и войти в повторяющийся, никогда не завершающийся цикл трансформации самого себя.

Мы убеждены, что способность создавать точку опоры внутри и обучение «пересборке» себя должно стать связующей нитью образовательного процесса. Способность трансформировать себя, сохранять подвижность мышления, относиться к своим ценностям как к инструменту взаимодействия с окружающей средой — вот что должно стать основой образования. Если человек будущего предпочтет цепляться за свое окружение, действие, ценности и свою роль как за важное, как за то, что его определяет, каждая «пересборка» будет вызывать у него экзистенциальный страх и боль. А «пересборки» неминуемы.